Горячее к новогоднему столу: язык
Ровно за неделю до Нового года, вечером 24 декабря, опережая свое официальное новогоднее послание, к украинскому народу по ТВ обратился президент Виктор Янукович. Он подвел итоги выполнения своих предвыборных обещаний и рассказал о некоторых проблемах, осложняющих этот процесс.
Особых сенсаций в ответах нашего гаранта на вопросы журналистов не случилось. Кроме одной: ни по части достижений, ни в перечне нерешенных проблем он не сказал ни единого слова (!) об одном из центральных пунктов былой программы «регионалов» — об обязательстве повысить статус русского языка.
Парное катание?
Обращает на себя внимание, что телевыступление Виктора Януковича состоялось почти синхронно с аналогичным телеобращением к своим гражданам президента РФ. Причем форматы эфиров были на удивленье схожи — как бы неформальная встреча с избранными журналистами, беседа-интервью. Посредниками между главами государств и гражданами выступили по три видных теледеятеля каждой из стран. В России визави Дмитрия Медведева стали руководители телеканалов: Первого (Константин Эрнст), ВГТРК (Олег Добродеев) и НТВ (Владимир Кулистиков). В Украине, как обычно, ощущалась игра на понижение: вопросы Виктору Януковичу задавали три популярных политшоумена — Савик Шустер, Андрей Куликов и Евгений Киселев.
Симметрия прослеживалась и в контентах передач. Скажем, в блоке «права человека» у Дмитрия Медведева настоящей изюминкой международного уровня стало замечание по делу Ходорковского: президент России довольно-таки недвусмысленно выразил свое несогласие с позицией премьера — активного комментатора этого громкого судебного разбирательства.
Похожим «законническим образом», но без каких-либо сенсаций высказался по делу Тимошенко и наш лидер. А вот по-настоящему скандальным, на мой взгляд, как раз и стало блистательное отсутствие в ответах Виктора Януковича малейших упоминаний о его обязательствах по новому языковому законодательству. Будто и не было ключевого предвыборного посула. Опять расчет на то, что выношенная за 20-летку проблематика языковой этнонетерпимости рассосется сама собой? Хорошо, поговорим о другом языке, который стал практически вторым государственным в постсоветской Украине. Я имею в виду «язык ненависти» (в международном обиходе англ. hate-speech).
В рекомендациях Комитета министров Совета Европы № 97(20) об этом сказано следующее: «Под термином «язык ненависти» следует понимать все виды высказываний, которые распространяют, разжигают, поддерживают или оправдывают расовую ненависть, ксенофобию, антисемитизм и другие формы ненависти, вызванные нетерпимостью, в том числе... в форме агрессивного национализма и этноцентризма, дискриминации меншинств и враждебного отношения к ним, а также иммигрантов и лиц, которые по своему происхождению принадлежат к числу иммигрантов» (пер. с укр. из: Енн Вебер. «Навчальний посібник з проблематики «мови ненависті»., К., 2010, с.8).
Другие источники добавляют еще несколько характеристик для идентификации «языка ненависти»: способность вызывать акты насилия по отношению к индивидуумам или группам лиц на основании их расовой, гендерной, этнической, национальной, религиозной или сексуальной ориентации. Явление знакомое.
Из хроники нетерпимости
О том, что этот самый «язык» все последние 20 лет бытовал в Украине широко и вполне легально (то поднимаясь до державных высот, то снова опускаясь до подворотен), наслышаны все, кто в это время здесь жил. Известно, наипервейшим объектом сокровенных чувств-с наших «патриотов» стали «москали». А второй объект был классичен — евреи. В 1999 — 2001 годах в Киеве ученые Р. Мирский, Я. Хонигсман и А. Найман подали в суд на авторов антисемитских публикаций в газете «Вечерний Киев». Из двух десятков заседаний суда мне довелось побыть на двух или трех, когда истцов-евреев «патриоты» продолжали оскорблять прямо в присутствии судьи. В конце концов суд постановил оштрафовать обе стороны, но «патриотов» на... меньшую сумму. Аналогичный эксцесс был и с газетой «Сільські вісті», и с детским журналом «Джерельце» (2000). Последний, в частности, решил обогатить духовный мир детворы — подрастающих тогда «кадров» Майдана — подборкой народных поговорок типа «Жид не сіє, не оре, а обманом жиє», «Жид, лях і собака — все віра однака» и т. п. Но самое любопытное было в том, что тогдашний председатель Госкомитета по информации Иван Драч взял «своих» под защиту (см.: «Физиогномика антисемитизма», «ЗН», № 24, 17.06.2000). Были манифесты Юрия Ильенко «PR-війна» и «Моя відозва до українців», писанные исключительно языком этновойны (см. «Юрий Ильенко в когтях «сионизма», «СН», 02.11.2004). А «оранжевая» пятилетка так прямо и началась с того, что в январе — феврале 2005 г. патриотичные кинорежиссеры начали искать «космополитов» (сталинский эвфемизм слова «еврей»), которые, мол, захватили украинское информационное пространство и не дают туда ходу «настоящим» украинцам (Материалы парламентских слушаний по кино от 23.02 2005). В общем, украинский опыт по «языку ненависти» весьма богат, но радости от того было немного.
В частности, дело в том, что за все годы независимости Украины все проблемы с дискриминацией русского языка оказались связанными не столько с реальным утверждением приоритетов (вполне оправданных) языка украинского, сколько с самоцельным расширением экспансии именно и только «языка вражды», исходно запущенного в обиход и всегда поддерживаемого исключительно националистическими кругами наших «патриотов». Образ и реноме национального языка внутри страны для большей части ее граждан оказались прочно ассоциированными с «языком» и образом этнической нетерпимости. Разве удивительно, что ныне, спустя два десятка лет, страна осознает себя политически расколотой вдоль своей главной — языковой межи?
И потому сегодня, на очередном рубеже десятилетий, думаю, важно уяснить, что по большому счету главная языковая проблема Украины вовсе не замыкается всецело на повышении законодательного статуса русского языка (хотя и это давно назрело). Гораздо важнее четко кодифицировать критерии идентификации в СМИ всей «лингвистики» этнокультурной нетерпимости. А затем этот сленг местных наци(онали)стов, которым они издавна только компрометировали нормативную украинскую речь, следует вывести за пределы законности. Как это и принято во всем цивизованном мире. А пока...
Яды и противоядия
Внимание! Говорит и показывает телеканал «самых честных новостей» (вечер 12.11.2010). На экране шеф-редактор канала Святослав Цеголко беседует с гостем студии литератором Сергеем Пантюком о якобы лицемерных сетованиях русскоязычных соотечественников на вымирание их родного языка в Украине. «...А російська мова і потребує вимирання... Вона повинна вимерти!..» — вдохновенно резюмирует г-н Пантюк. А Цеголко не только не возражает против этого приговора языку большинства граждан страны, но и всем видом выражает согласие с точкой зрения гостя. Сегодня в Украине, после 20-летки сполошного дискурса в том же духе, такая информационная «мелочь» уже никого не интересует. Ее, наверное, никто и не заметил. Кроме разве что хорошо натренированного автора этих строк.
Именно в качестве «тренера» мне и довелось не так давно побывать на международном специализированном семинаре-тренинге «Культура диалога против языка ненависти», проходившем 26 — 30 ноября в московском Институте повышения квалификации работников ТВ и радио, что в Марьиной Роще. Инициатива проекта принадлежала Евразийской академии ТВ и радио (ЕАТР). В работе семинара участвовали около двух десятков молодых журналистов из 6 стран СНГ (Азербайджан, Армения, Беларусь, Молдова, Россия и Украина). А среди «тренеров» фигурировали известные деятели постсоветских СМИ: доктор политических наук глава Дома национальностей В. Ю. Зорин; председатель ПС «Медиакратия» Р. М. Арифджанов; специалист по правовым основам медиа доцент Белорусского госуниверситета Наталья Довнар; известный телеведущий, лауреат ТЭФИ-2007 Л. М. Млечин и др.).
Все-таки феноменальное социальное и культурологическое чутье проявила в этом случае ЕАТР: ведь всего 10 дней спустя после упомянутого тренинга, 11 декабря, в самом центре Москвы состоялись массовые беспорядки, устроенные юными российскими наци(онали)стами. А «Россия для русских» (с соответствующей поправкой на специфику местности) и файеры-факелы в руках погромщиков — все это украинцы давно уже проходили.
Разница фашизмов — в антифашистах
И наши львовские «смолоскипові ходи» УНА-УНСО начала 1990-х или же подобные парады «оранжевых» весной 2004-го, в канун их «революции», все-таки были гораздо организованнее московских в конце 2010-го. Что и говорить, наци всегда любили живой огонь. И как зрелище, и как очень практичное орудие утверждения своих идеалов, и как визуальный элемент их «языка ненависти». Немало добавлял к тому и излюбленный девиз Виктора Ющенко «Україна понад усе!», способствуя погружению в атмосферу и круг идей германских 1930-х. Куда против этого беспорядочному беснованию тинейджеров с искрящими файерами на Манежной площади! И тем не менее, уже на следующий день после событий на том же телеканале только и разговору было о выступлении неофашистских недорослей в Москве как прямой проекции той власти... которая их жестко и обуздала. И, как обычно, никто не обратил внимания на то, что при наличии в обеих наших странах, увы, массовых проявлений молодежного экстремизма «там» с этим реально борются — и правовыми методами, и морально (см. хотя бы антинеонацистский фильм П. Бардина «Россия 88»). А у нас тот же «Пятый канал» приглашает главным «экспертом» по теме национал-радикализма... давнего приверженца и теоретика «войны в толпе» Дмитрия Корчинского.
Так что с молодыми неонацистами по обе стороны украинско-российской границы «полный порядок» — они есть. А вот с общественной реакцией на это дела обстоят диаметрально противоположным образом. Россияне спешно ищут противоядия от социальной напасти: устраивают, скажем, международный семинар-тренинг, о котором речь, устанавливают контроль над нацистскими форумами, намерены пресекать нелегальные флеш-мобы и т. п.
У нас же на «патриотических» сайтах пышно цветет лексика погромщиков, нацисты оскверняют памятники победителей в Великой Отечественной войне. И вообще — медиаподдержка этнической нетерпимости налажена не в пример лучше. Скажем, только-только появился во власти ярко выраженный антифашист — министр Дмитрий Табачник, как против него тут же взметнулась мультимедийная волна гнева наци(онали)стов. И в травле «отщепенца» плечом к плечу — как седовласый экс-диссидент Иван Дзюба, так и журналистская мелкая сошка. А попыток разобраться в используемом ими всеми «языке ненависти» как не было, так и нет. Как, скажем, в постыдном, по моей профессионально-этической шкале, материале Екатерины Щеткиной о «коллективном табачнике», что недавно воистину «намаран» в «ЗН» (№ 47 (827), 18 — 24.12.2010).
Думаю, с наци(онали)стами нет смысла спорить. Они, как правило, клинически невменяемы. Да и библейский Соломон не советует: «Не отвечай безумному по безумию его, дабы не уподобиться ему» (Притч., 26, 4-5). Однако функционирование нацизма в обществе на всех уровнях и стадиях его развития можно и нужно упорно изучать. Как патогенную микрофлору социума. Точнее, надо исследовать продукты их жизнедеятельности в информационном пространстве. Именно здесь функционирует их «язык» племенной этнокультурной ненависти. Как раз этому я и посвятил свои занятия со слушателями московского семинара в качестве заезжего киевского «медиатоксиколога». Пробы яда и противоядия я предусмотрительно прихватил с собой на DVD. Для учебных целей.
Диалектика ипостасей гадкого
«Я люблю людей!.. Окрім жидів, масонів, негрів і білорусів... Я взагалі вважаю, що Гітлер зробив неприпустиму помилку: він не всіх дорізав... Я доріжу...» — с улыбочкой говорит один из идейных участников Майдана в документальном фильме «Руки над огнем» Леонида и Ларисы Алексийчук (Канада). И, увязывая воедино идеалы майданной «революции» с практикой нацизма, этот «оранжгутанг» демонстрирует символ верности былому фюреру — нашивку «88». И завершает спич на камеру генеральным тезисом всякого украинского «патриота»: «Це моя країна, і мені вирішувати, кому в ній жити. Саме тому я тут (т. е. на Майдане. — Авт.). Бо я вирішую, хто тут буде жити і на яких підставах...».
Такой была изнанка Майдана. И об этом не рассказывал ни один из «честных» журналистов нашого «патриотического» пула. Они тогда в упор не видели этой стороны «революции». Это заметили со стороны только приехавшие из-за рубежа кинематографисты, супруги Алексийчуки, аккредитованные на Майдане от радио «Свобода». И они сняли свой видеодокумент не без жертв: чтобы заполучить в кадр сей зоологический экземпляр антисемита-«патриота», они, как на «живца», поймали его на свою собственную явно «неукраинскую» внешность. А вот то, что ни один украинский телеканал так и не принял эту работу к показу (как и фильм «2000» «Окаянные дни»), то это — о природе нашего ТВ: и сами не осмелились заглянуть за кулисы Майдана, и не показали плоды смелости других.
Такой была моя вводная информация на тренинге по «языку ненависти» в СМИ. А потом были учебные вопросы. Почему фильм Алексийчуков (как и «Окаянные дни») мог быть отвергнут нашим ТВ: а) каналы сочли, что сам по себе этот эпизод с антисемитом является пропагандой межнациональной розни; б) решили не портить официальный «романтический образ» Майдана отдельной одиозной фигурой; в) были сами солидарны с пафосом «патриотичного» антисемита и таким образом взяли его под защиту; г) решили, что эпизод сделан неудачно с профессиональной точки зрения; д) не приняли критику «оранжевых» святынь с позиции иностранцев.
И все эти версии мы со слушателями тренинга обсудили и даже провели внутренний опрос.
Действительно, что именно cледует считать квалифицирующим признаком при определении «языка ненависти» в СМИ? Сам объект изображения — пароксизмы нацизма? Но тогда целый пласт информации — одиозной, но крайне значимой — окажется табуированным для журналистики.
А ответ, по-моему, самоочевиден: этнонетерпимость как прискорбный бытовой факт превращается в факт медиаксенофобии непосредственно на глазах адресата информации — в зависимости от того, как самоопределяется, скажем, в телекадре журналист, повествующий о национал-радикалах.
Журналист внутри собственного информпродукта сам СЕБЯ свободно избирает единомышленником своего персонажа-ксенофоба или его оппонентом. И утаить это от телезрителя крайне сложно. Как это было, на мой взгляд, с Цеголко в приведенном выше примере: он определенно солидаризировался с приглашенным им же русофобом. Для этого достаточно и одного кивка головы в кадре. Цена жеста, слова или даже мимического нюанса в таком случае — профессиональная репутация.
А вот в фильме «Руки над огнем» все наоборот: авторы, супруги Алексийчук — естественные антиподы фашиста-антисемита, которого они интервьюируют, и их негативная позиция отчетливо выражена режиссерскими средствами самопозиционирования: закадровым комментарием, интонационно, крупностью планов, монтажом и т. д. Именно это и является, по-моему, главным критерием отличия бытовой ксенофобии от медийной.
Министр-диссидент глазами непредвзятых
А в качестве примера того, как разнузданному «языку вражды», не знающему аргументов и оперирующему только приговорами, можно противопоставить язык диалога и поиска взаимопонимания, я предложил слушателям семинара оценить русскоязычный фрагмент из интервью, снятого телегруппой еженедельника «2000», с министром науки и образования Дмитрием Табачником. Я описал фактическую сторону той политической травли, которая длится большую часть года вокруг фигуры Табачника (см. выше опус Е. Щеткиной), и попросил молодых журналистов оценить аргументацию и сам образ странного министра, который и среди «своих»-то выделяется упорством, а «чужих» и вовсе доводит до пены у рта. И вот какие блиц-впечатления возникли у посланцев СМИ из разных концов СНГ.
Ольга Лузан (Украина, Первый Национальный телеканал): «В оценке аргументации Дмитрия Табачника я исходила не из его экранного образа, а из конкретных месседжей. Всего услышала 10 информационных посылов. Пять из них неоспоримы. С двумя согласиться никак не могу, причем не столько из-за своих убеждений, сколько из-за некорректного фактажа. Еще по трем поводам можно дискутировать. В целом — вполне логичное, интеллигентное, позитивное выступление».
Валентина Чебанидзе (Молдова, Общественная ТРК Гагаузии): «По увиденному фрагменту трудно судить о том, что значит для украинской ситуации то, о чем речь. Однако я обратила внимание на другое: ведущий передачи либо не владел материалом, либо просто боялся задать полноценный вопрос, боялся остановить выступающего, который затягивал свои монологи».
Насими Алиев (Азербайджан, Первый телеканал): «На мой взгляд, в высказываниях г-на Табачника есть феноменальный артистизм. Хотя все выглядит довольно-таки убедительно. Глаза ведущего в перебивочных планах сказали мне больше, чем сам выступающий».
Владимир Степанов (Беларусь, Минск, «Народная газета»): «Все суждения г-на Табачника резонны и справедливы. Однако он, по-моему, просто переносит акценты, не снимая сути проблем преподавания новейшей истории в школе. Преподавание политологии в вузах — не выход. Любая история — идеологизированная подборка фактов. А националисты во главе с Ющенко, действительно, перегнули палку в мифологизации истории».
Арина Охлопкова (Россия, Санкт-Петербургский союз журналистов): «Материал соответствует всем стандартам продукции подобного формата. Никаких крайностей и особенностей я не заметила».
Ольга Остапчук (Украина, студентка журфака КНУ): «Я поддерживаю кампанию г-на Табачника. Студенты имеют право знать свою историю в полном масштабе. Хотя достоверно и неизвестно, какая из трактовок украинской истории наиболее объективна...».
Не скрою и собственных впечатлений о программном видеоинтервью министра газете «2000». Рафинированный интеллектуал, г-н Табачник покоряет меня прежде всего тем, как он психологически умеет держать себя в руках. И систематично излагать плоды своей эрудиции. И держать убедительную речь и «спину» под потокоми грязи и лжи оппонентов. Завидное качество для общественной фигуры, находящейся под постоянным прессингом еще с 2004 года (тогда — как «космополит»).
В теледиалоге, снятом «2000», у Дмитрия Владимировича есть одна мелкая, но явная ошибка: по Библии превратился в соляной столб все-таки не Лот, а его жена. А второй пункт несогласия посерьезнее: преподавать историю Украины школьникам не в «пораженческом» духе, как предлагает министр, а в позитивном, вдохновляющем учеников на новые победы. А между «позитивом» и исторической истиной, которые часто конфликтуют, разве не последнюю стоит предпочитать? Смена унылой «голодоморной» концепции на жизнеутверждающую — по-моему, этого маловато будет для воспитания граждан будущей Украины, которая станет духовно свободной и разучится говорить на языке этнических счетов и злости.
«Под елочку» говорящим на Украине
Батюшки-светы, никак Новый год на носу! А в канун праздника грех кого-либо обойти гостинцем. Или хотя бы вниманием. И поскольку нынче речь у нас о вечно актуальной и, стало быть, одной из самых важных для страны проблем — языковой, то и свои новогодние пожелания на 2011 год я хотел бы адресовать именно им — языкам, бытующим в Украине. Решительно всем. Как говорится, поголовно. То есть — по месту постоянного пребывания каждого.
Старожилам — украинскому и русскому, некогда злонамеренно рассоренным глупцами в их родном Отечестве, — после 20 лет конфликтного сожительства желаю наконец-то юридически оформить отношения. В новом году — в наиточнейшем соответствии с обязательствами новой власти. А затем — вольного, равноправного и, как испокон веку водилось, братского соразвития и честной творческой конкуренции в рамках общенациональной культуры. На основании уяснения всего лишь двух простейших мыслей, которые за 20 лет так и не уложились в извилины местного наци(онали)зма. Первая: человек говорит вовсе не только языком, но и «всей» головой. И связанная с тем вторая: язык — всего лишь слуга смыслов и звукооформитель идей, т. е. не цель, а средство культуры. А потому, будучи даже хорошо подвешенным к худо соображающей голове, такой язык «нации» славы никогда не составит.
И пришлым языкам — абсолютно всем, от английского и иврита до китайского и урду, — желаю успешного укоренения, текстовых тиражей и процветания в нашей стране. Ибо только от них зависит ее открытость и заметность остальному миру. И понятность мира — ей.
И даже «язык ненависти» — эту истинную «мову» всякого местного «патриота» — грех обойти в сей светлый час давно заслуженным, я думаю, гостинцем. Ныне и во веки веков: типун тебе поядренее, отечественный hate speech!