Еще раз об одном вооруженном столкновении
29 (16) января 1918 года на железнодорожной станции около села Круты, которое находится сегодня в Черниговской области, произошло вооруженное столкновение между отрядами Украинской советской республики с правительством в Харькове и Украинской Народной Республики с правительством в Киеве. Это боестолкновение вошло в историю как "Бой под Крутами".
К сожалению, до сегодняшнего дня историки не могут дать этому сражению однозначную оценку. С того момента, как произошел этот бой, прошло уже более 90 лет, и событие, мифологизированное в новейшей истории Украины, обросло многочисленными выдумками, трансформациями и инсинуациями. Немногие сегодня имеют возможность отыскать ту нить, которая ведет к истине, рассказывающей о действительно произошедшем под Крутами в январе 1918 года. А истина эта далеко не соответствует тому политическому варианту боя под Крутами, который поднят на флаги украинскими националистами.
К январю 1918 года Украинская революция хоть и смогла достичь некоторых успехов, находилась в полном хаосе власти и государственного управления. Центральную Украину условно контролировала Украинская Народная Республика, созданная 13 (26) июня 1917 года, со столицей в г. Киев. Юго-восток страны провозгласил свою власть - Украинскую советскую республику с правительством в Харькове (создана 24-25 декабря 1917 года). Оба государственных образования украинцев, разделенных по идеологическому признаку, находились в состоянии войны друг с другом, одним из эпизодов которой стал "Бой под Крутами". УНР стремительно теряла поддержку народа Украины. Простые крестьяне, жители городов и даже военные соединения, которые были верны Украинской Народной Республике, переходили на сторону Советской республики в Харькове, демонстрируя свое нежелание более находиться под властью не выполнивших своих обещаний Грушевского, Винниченко и компании. В войну на стороне Украинской советской республики вступило подавляющее большинство украинского населения, о чем свидетельствуют и воспоминания Владимира Винниченко, Председателя Генерального Секретариата (Главы Правительства): "всі наші широкі маси солдатства не ставили їм (большевикам. - Авт.) ніякого опору або навіть переходили на їхній бік, що майже все робітництво кожного міста ставало за ними, що в селах сільська біднота явно була більшовицька, що, словом, величезна більшість самого українського населення була проти нас".
"... Це була війна впливом, - писал один из лидеров Украинской революции. - Ні більшовики, ні ми не мали регулярного, дисциплінованого війська, яким можна було розпоряджатися по волі керуючого центру, незважаючи на те, що й як собі там думало й почувало військо.
Наш вплив був менший. Він був уже остільки малий, що ми з великими труднощами могли складати якісь невеличкі більш-менш дисципліновані частини й висилати їх проти більшовиків. Більшовики, правда, теж не мали великих дисциплінованих частин, але їхня перевага була в тому, що всі наші широкі маси солдатства не ставили їм ніякого опору або навіть переходили на їхній бік, що майже все робітництво кожного міста ставало за ними, що в селах сільська біднота явно була більшовицька, що, словом, величезна більшість самого українського населення була проти нас.
Єдиною активною мілітарною нашою силою була наша інтелігентна молодь і частина національно-свідомого робітництва..."
Вот на таком фоне в январе 1918 г. из Харькова в направлении Полтавы под командованием Михаила Муравьева выступил сводный отряд из красногвардейцев города, красных казаков В. Примакова и состава одного бронепоезда - всего 700 бойцов. В тот же день в том же направлении двинулся отряд екатеринославских, донецких и московских рабочих под командованием П. Егорова. Из 1200 воинов 450 были донецкими красногвардейцами под командованием Д. Жлобы.
Хотя в Полтаве дислоцировалось пять тысяч солдат и офицеров, верных Центральной Раде, 5 января они сдали город без боя. А уже через несколько дней победители, пополнив свои ряды полтавскими красногвардейцами под командованием местного большевика С. Козюры, начали наступление по железной дороге через Гребенку - Ромодан на запад и северо-запад. Параллельно в направлении Киева началось движение других спешно формировавшихся отрядов. Это были революционно настроенные элементы, стремившиеся к политическому действию и с готовностью отвечавшие на призывы уничтожения старого порядка, борьбы за новый, более справедливый, гуманный социальный строй.
Общее количество наступающего отряда оценивается в 6000 человек. В составе сил наступающих были добровольцы из Советской России, но численно они составляли самое больше 10-15% от числа наступающих рабочих и селян Харьковского правительства.
В то же время в Киеве уже 5 января 1918 г., то есть в день сдачи Полтавы, на собрании студентов младших курсов Киевского университета св. Владимира и только созданного Украинского народного университета, созванного по инициативе студентов-галичан, было принято решение приступить к созданию студенческого куреня Сечевых Стрельцов: "под угрозой бойкота и исключения из украинской студенческой семьи должны приступить все студенты-украинцы". Официальные издания Центральной Рады нагнетали истерию и публиковали призывы о вступлении молодежи в такие военные соединения. Кроме студентов, в состав куреня были привлечены ученики двух старших классов 2-й украинской гимназии им. Кирилло-Мефодиевского братства. В общем количестве записалось около 200 человек. В отряд влились и другие группы солдат, офицеров, молодежи и интеллигенции.
По информации военного историка Ярослава Тинченко, со стороны УНР в бою участвовали 420 человек: 250 офицеров и юнкеров 1-й Украинской военной школы, 118 студентов и гимназистов из 1-й сотни Студенческого куреня, около 50 местных вольных казаков - офицеров и добровольцев. Войска Киевского правительства имели артиллерию и бронепоезд.
29 (16) января 1918 года состоялся и сам бой, в перипетиях которого и до сих пор не могут разобраться историки. Но фактом остается победа наступающих сил, непродолжительное время столкновения и незначительные потери с обеих сторон.
Так, Д. Дорошенко приводит поимённый список погибших 11 студентов, хотя и говорит, что несколько погибли раньше, кроме того, были расстреляны 27 пленных. В 1958 г. в Мюнхене и Нью-Йорке в издательстве "Шлях молоді" были напечатаны результаты 40-летнего исследования С. Збаражского "Крути. У 40-річчя великого чину 29 січня 1918 - 29 січня 1956". В списке пофамильно названы 18 человек, которые похоронены в Киеве на Аскольдовой могиле. Хотя в Киев отступающие войска УНР привезли 27 убитых в том бою. На похоронах погибших под Крутами в могилу было опущено 17 гробов. Часть юнкеров и студентов, попавших в плен, была отправлена на излечение и отпущена в Харькове.
Потери войск Харьковского правительства оцениваются до 400 красноармейцев (в основном от огня бронепоезда и артиллерии).
В водовороте тогдашних событий ни бой под Крутами, ни его участники не привлекли внимания общественности. Однако, когда с возвращением на немецких штыках в Киев в марте 1918 г. Центральной Рады ситуация стабилизировалась, близкие и друзья поставили вопрос о перезахоронении погибших.
9 марта "Нова рада" поместила такие строки: "Гурток родичів звертається до всіх батьків і родичів студентів, середньошкільників і інших, що входили в склад січового стрілецького куреня і загинули в бою та розстріляні після бою біля Крут 16 січня с. р. і пропонує піднести загальне прохання про розкопку могил, щоб розпізнати і перевезти їх тіла з Крут, а також поховати у Києві".
История приобрела резонансный привкус скандальности. 16 марта под криптонимом "С.Ш." (вероятнее всего - Сергей Шемет, один из лидеров Украинской партии земледельцев-демократов, которая тогда все решительнее критиковала провод Центральной Рады и Генерального Секретариата) появилась статья "Трагедія на Крутах". В публикации говорилось: "Ми хочемо звернути увагу суспільства й української влади на ту страшну трагедію, котра відбулася біля ст. Крути в часи наближення большевиків до Києва. В Крутах загинув цвіт української шкільної молоді. Загинуло кілька сот найкращої інтелігенції - юнаків - ентузіастів української національної ідеї".
Вот здесь весьма пригодились глубокие профессорские знания и политическая интуиция М. Грушевского. Выдающийся украинский историк, бесспорный тогдашний национальный лидер не раз обращал внимание на определенные психологические особенности украинской нации, которые даже был склонен относить к ее ментальным чертам. Среди них, как это ни удивительно, - умение устраивать похороны. "Вони великі майстри в сім і вкладають у похоронні церемонії всю душу, - отмечал Председатель Центральной Рады. - Але підтримати за життя, в боротьбі, котру ведуть до останнього найбільш енергійні й віддані інтересам загалу люди - не їх діло, вони тримаються гасла: "моя хата скраю", беруть нейтралітет і вичікують, хто кого переможе: свій чи чужий, і коли свій поляже - справляють йому похорони і записують до національних святців..."
Хотя М. Грушевский говорит о таких национальных обычаях с очевидным негативным оттенком, именно к "традиционному" варианту прибегнул и он сам, когда пришлось отвечать на взволнованные вопросы возмущенной общественности и находить выход из непростой ситуации. На заседании Малой Рады он предложил почтить память погибших под Крутами и перенести их тела в Киев, на Аскольдову могилу. Собрание почтило память героев вставанием и приняло решение "прийняти похорон на кошт держави".
Многолюдные похороны состоялись 19 марта 1918 г. На вокзале, куда привезли останки погибших, в два часа дня собрались их родные, студенты, гимназисты, воины, духовенство, хор под руководством А. Кошица, множество киевлян. Заупокойную отслужил епископ Никодим. Извозчики, с двумя серо-голубыми гробами на площадке у каждого, тронулись от вокзала.
Тогдашняя пресса широко освещала перезахоронение героев: "Похорон жертв боротьби за волю України" - "Народна Воля", "Два похорони" - "Боротьба", "Pro patria mori" - "Киевская мысль". Случались и обидные для власти высказывания. Так, врач С. Коломийцев в корреспонденции "На пам’ятник жертвам у Крутах" подчеркивал: "Цвіт української інтелігенції, діти, що не вміли стріляти, були послані дезорганізованою українською владою назустріч озброєним "до зубів" большевикам-росіянам... Честь і слава молодим героям, і вічна ганьба тим, хто повинен був не себе, а їх спасти, але не зробив цього".
Поднятие темы и героизация "Боя под Крутами" происходило на фоне немецкой оккупации Украины и пронемецкой русофобской риторики представителей УНР.
Как пишет историк В. Солдатенко, "приобретя определенную инерционную самодостаточность, в украинской историографии событие под Крутами получило гипертрофированные оценки, обросло мифами, стало приравниваться к известному подвигу спартанцев под Фермопилами, а погибшими все чаще стали называть всех 300 юношей, из них - 250 студентов и гимназистов. При отсутствии других ярких примеров проявления национального самосознания и жертвенности, к этому событию все активнее обращаются, реализуя воспитательные мероприятия, особенно в среде молодежи".
Безусловно, мы должны чтить память всех погибших за свободу нашего государства, под чьими бы они не были знаменами - красно-черными или желто-синими.
Более того, молодому государству, коим является Украина, нужны прекрасные мифы и мифологемы для воспитания патриотизма. Но к творению таких мифов мы должны подходить очень внимательно и избирательно, чтобы потом не блуждать снова и снова в кругах истории, постоянно наступая на одни и те же грабли.
Когда-то американский философ Ралф Уолдо Эмерсон сказал что "нация не может погибнуть, кроме как от самоубийства".
Не может факт гражданской братоубийственной войны, в которой с обеих сторон гибли украинцы, и при любом результате боя проигрывала Украина как украинское соборное и неделимое государство, стать мифологемой, на которой воспитываются будущие поколения нашей страны. Такой подход раскалывает Украину на два лагеря: "героев-патриотов киевских студентов" и "врагов-интервентов харьковских рабочих и селян". Именно такого типа мифы до сих пор не позволяют завершить строительство украинского государства и покрывают туманом наше будущее. Трагедия Крут - не тот миф, на котором можно строить будущее страны.
В тоже время в большинстве цивилизованных государств свои "патриотические мифы" построены преимущественно на мотивах борьбы против иностранных захватчиков, что сплачивает нацию.
В украинской истории 20-х годов прошлого столетия таких примеров более чем достаточно. Здесь и борьба против польской и немецкой оккупации, захвата войсками Антанты юга Украины, героическая оборона Донецко-Криворожской республики от кайзеровских войск (брошенной на произвол после Брестского мира) и так далее. Украинская история насыщенна множеством примеров действительного патриотизма и самопожертвования лучших сынов нашего народа. Почему они забыты? А украинские националистические партии выносят на свои знамена только бой под Крутами? Риторические вопросы.
Но для постройки исторического образа объединенной Украины мы должны отойти от политических спекуляций историческими событиями, какими бы они ни были. Ведь история одной части Украины никогда не может стать историей для всего государств. А апологеты "однобережного" подхода будут ответственны перед потомками за политический и культурный раскол Украины, который они сейчас провоцируют и подогревают. История современной Украины должна быть очищена от политических оценок и состоять из перечня фактов и исторических событий, оценка которых - личное право каждого человека.
Вадим Колесниченко,
народный депутат Украины.