…Следующий миф, касающийся Приднестровской Молдавской Республики (ПМР), – это злоупотребление фактором нахождения российских вооруженных сил на территории Приднестровья. Этот миф начинает получать вторую жизнь в контексте тех трагических событий, которые произошли в январе на миротворческом посту. Пытаются возродить идею трансформации миротворческой миссии, осуществляемой Российской Федерацией. И перед Дублином были попытки создать определенный дискурс для того, чтобы выйти на обсуждение этой темы в формате «5+2», и эти попытки не окончены и сейчас…

…В начале 90-х представители России просили ОБСЕ придать миротворческим силам, находящимся в Приднестровье, мандат миротворческих сил ОБСЕ. Этот вопрос рассматривался на высоком уровне в ОБСЕ, но он не был поддержан. В ОБСЕ необходим консенсус для принятия решений, но эта инициатива не была поддержана даже Украиной, не была она поддержана и западноевропейскими государствами. Инициатором этого предложения был Евгений Примаков. Как писали исследователи, Россия, с одной стороны, хотела снять ненужные обвинения в свой адрес, а с другой стороны, ей в то время сложно было нести достаточно ощутимые материальные траты. Но ее предложение было отвергнуто. На начальной стадии конфликта Приднестровье официально обращалось в Организацию Объединенных Наций с предложениями вовлечь представителей ООН в процесс урегулирования. Такая идея тоже не была поддержана. Есть официальный ответ Организации Объединенных Наций, в котором сказано, что ООН не может вовлекаться в зону конфликта, поскольку этот конфликт, по мнению ООН, является сугубо региональным, а компетенция по вовлечению в такие конфликты принадлежит ОБСЕ. Круг замкнулся…

Сегодня же мы сталкиваемся с мнением, что Россия всячески заинтересована в сохранении статус-кво, своего положения и позиций в Приднестровье. Мы же благодарны России за ее усилия. Миссия, которую она выполняет все эти 20 лет, показала свою эффективность. На постсоветском пространстве, да и мало где в мире, мы увидим миротворческую миссию, за время проведения которой не было ни одного эпизода, приведшего к кровопролитию. Миротворческая миссия осуществляется, помимо российских, также молдавскими и приднестровскими военными. Этот фактор также укрепляет ее функциональность. Кроме того, уже позже к этой миссии подключились в качестве гражданских наблюдателей и украинцы. Украина является государством-гарантом и осуществляет в составе МС то самое наблюдение, о котором говорят в Румынии, в Европе.

Это – очередной миф, что миротворческие силы нужны на берегах Днестра исключительно для того, чтобы Россия не выполняла свои Стамбульские обязательства 1999 года. Она давно их выполнила. Мы должны понимать, что Стамбульские обязательства касались исключительно тех типов вооружений, которые подпадали под положения ДОВСЕ. Эти типы вооружений были выведены из Приднестровья. Инспекторы ОБСЕ, а они были главными координаторами этого процесса, прекрасно знают, что вывозилось. В СМИ можно найти достаточно информации об этом, об этом не раз заявлял Посол России в Молдавии Валерий Кузьмин. Но помониторьте тему миротворчества в Приднестровье, вы с трудом найдете информацию об этом. Потому что миф намного «вкуснее» для СМИ…


Нина Штански и молдавский вице-премьер по реинтеграции Евгений Карпов

Следующий миф – «межэтнический конфликт». Это излюбленный у конфликтологов тип конфликта. Я преподавала конфликтологию, и во всех учебниках конфликтологии в разделе «Межэтнические конфликты» одним из первых вы встретите пример Приднестровья. Межэтнический конфликт – это конфликт между этническими группами. Можно ли назвать молдо-приднестровский конфликт конфликтом между этническими группами? Нет. Во-первых, в Приднестровье нет этнического большинства. У нас проживают примерно в равном соотношении три этнические группы – русские, украинцы и молдаване, – причем молдаван было примерно на 2% больше тогда. Кстати, за 20 лет существования Приднестровской Молдавской Республики доля русского и украинского населения уменьшалась, поскольку многие уезжали, пользуясь родственными связями, в другие государства, а молдаване оставались, и сейчас, по данным экспертов, в процентном отношении доля молдаван немного увеличилась. Можно ли говорить, что молдо-приднестровский конфликт был межэтническим, когда в составе приднестровских вооруженных сил служили и молдаване, а в вооруженных силах Молдовы служили, в том числе, русские?

Тема межэтнического конфликта кому-то кажется интересной, но они забывают, что в конфликте может быть лишь этническая компонента, и она была – это проблема языка. Но она не была причиной конфликта, она была инструментом, который был умело использован определенными силами для того, чтобы разжечь конфликт, для того, чтобы быстро мобилизовать людей. В Приднестровье межэтнического конфликта не было и не могло быть, иначе точно такой же конфликт произошел бы внутри Приднестровья.

Когда мы говорим о межэтнических конфликтах, неизбежно возникает проблема национального меньшинства. В Молдове есть такой термин, под который попадают русские, украинцы и другие национальности. В Приднестровье есть небольшие национальные группы – белорусы, болгары, немцы, евреи. Они не являются национальными меньшинствами. Национальное меньшинство – это та небольшая этническая группа, которая ощущает ущемленность в своих правах по сравнению с большинством. И если мы возьмем, к примеру, приднестровских болгар, то у них есть возможность учиться в болгарских школах по учебникам на болгарском языке, получать прессу на болгарском языке. В парламенте республики есть болгары, в правительстве тоже работают болгары. Мы все понимаем, что ни русские, ни украинцы, ни молдаване, ни представители других наций в Приднестровской Молдавской Республике не ущемлены и не притесняются.

Следующим мифом некоторые европейские функционеры обосновывают принятие тех или иных санкций по отношению к Приднестровью – якобы ущемляются права молдаван, обучающихся на румынском языке, так называемая «проблема румынских школ». Когда мы читаем об этом в прессе, мы представляем себе какие-то большие школы, которые приднестровские власти закрывают, не дают детям учиться. Что на самом деле происходит с этими школами? Есть восемь школ, из них только шесть находятся на территории Приднестровья, две находятся на территориях, где только отчасти есть приднестровская юрисдикция, и они под нее не подпадают. Шесть школ, которые никто не закрывал, работают, там есть учителя, учатся дети. Но функционируют они очень специфичным образом: отказавшись от приднестровской регистрации, они лишили себя возможности пользоваться теми благами, которыми пользуются другие учебные заведения – это особый режим оплаты коммунальных платежей и другие, с другой стороны, они лишились контроля с приднестровской стороны. Это и санэпидемконтроль, и пожарная инспекция, и другие.


Все зарегистрированные в ПМР школы пользуются поддержкой государства

В то же время Молдова – государство, под юрисдикцией которого они находятся, якобы заинтересовано в том, чтобы как-то укрепить их, помочь им работать. Но, как стало нам известно, эти школы не в полной мере контролируются и властями Молдовы тоже. Складывается впечатление, что до этих школ никому нет никакого дела. Возможно, поэтому мы наблюдаем постепенное сокращение численности учащихся. Раньше там училось чуть ли не в четыре раза больше учеников. Число учителей там также сократилось почти в два раза. Многие дети, которые там учились на румынском языке, переходят в приднестровские школы и учатся на молдавском языке, на кириллице. В приднестровских школах они могут изучать биологию, географию, историю на достойном качественном уровне. Румынский язык, по мнению многих родителей, они могут преподать детям и дома. Изучение иностранных языков, причем любых, в Приднестровье, разумеется, не запрещено. И вот вам: еще один миф рассыпался.

Зарегистрировать сегодня так называемые «румынские школы» в Приднестровье – не проблема, им надо просто этого захотеть. Специально для них была создана система упрощенной регистрации. Они этого не делают, поскольку, возможно, опасаются определенных потерь – ослабления международного внимания, уменьшения грантов, выделяемых этим школам, это и лишение Молдовы одного из инструментов оказания давления на Приднестровье.

Только что в одном из рабочих органов Евросоюза было принято решение о продлении санкций в отношении некоторых представителей руководства Приднестровья (многие из них уже не занимают свои должности) и ограничении их въезда на территорию стран Евросоюза и США еще на полгода. Одним из аргументов было названо «отсутствие прогресса в разрешении проблемы румынских школ», и никого не интересует, по какой причине отсутствует прогресс. Надеюсь, что совместные экспертные группы по образованию помогут развеять и этот миф…

Есть еще несколько мифов. На мифе о том, что «Приднестровье – это исконно молдавская территория», я даже останавливаться не буду... Еще один громкий миф о том, что на территории Приднестровья ведется торговля оружием, производство оружия, осуществляется контрабанда. Этот миф рассыпался сам собой. Как мы ни пытались бороться с образом «Приднестровье – черная дыра», у нас ничего не получалось. Но миссия EUBAM (Миссия Европейского Союза по приграничной помощи), которая работает на молдо-украинской границе, в том числе она присутствует со стороны Украины на приднестровско-украинской границе, ежегодно публикует отчеты, и каждый отчет был все ярче и ярче. Здесь есть одесские журналисты, и они прекрасно знают господина Ференца Банфи, которому приходилось отвечать на острые вопросы. «Есть ли контрабанда?» – спрашивали его. Он говорил: «Да, есть контрабанда» и перечислял количество задержанных наркотиков, сигарет и прочего. Спрашивают: «Как и где она была выявлена?». Это был неудобный вопрос, потому что выявлена она была не на приднестровско-украинской границе, а на молдавской. Какая незадача…


Приднестровье само борется с контрабандой

С мифом о «черной дыре» возникли серьезные проблемы, с этим надо было что-то делать. Тогда возникла другая тема: европейские чиновники стали говорить о том, что в Приднестровье ввозят слишком много курятины. «Они ввозят ее легальным путем, но зачем они ввозят так много?» – таков был аргумент. Они посчитали количество населения Приднестровья, взяли какие-то международные стандарты о том, сколько съедает человек курятины в месяц, и посчитали, что в Приднестровье нет столько населения. Вот тогда было озвучено мнение, что в Приднестровье существуют какие-то «серые» схемы сбыта этой курятины. Таким образом, они выходили из той сложной ситуации с контрабандой и торговлей оружием. Но давайте положим на одну чашу весов ядерные боеголовки, которые в 2005 году, по версии британских журналистов, можно было провести через приднестровско-украинскую границу, а на другую чашу весов положим куриные окорочка – это совсем другой дискурс. Миф сам собой рассыпался. Я давно уже не видела в прессе упоминаний о Приднестровье как о «черной дыре», и это не может нас не радовать.

И следующий распространенный сейчас миф – это европейские преференции, которые получают приднестровские предприятия, зарегистрировавшиеся на территории Молдовы. Что это за преференции, в чем выгода? Действительно, приднестровские предприятия, которые зарегистрировались на территории Молдовы, получили доступ к определенным европейским преференциям, которые в силу определенных причин распространяются только на Молдову, они могут быть использованы приднестровскими производителями. Используются ли они? Используются, но далеко не всеми, потому что в Приднестровье не так много предприятий, ориентированных на европейский рынок. Те же предприятия, которые работали на европейский рынок, в связи с блокадой 2006 года вынуждены были изменить логистические схемы. Учитывая, что железная дорога стоит, предприятия для того, чтобы затаможить свои товары и отправить их на экспорт, должны были увеличивать логистические пути по некоторым пунктам на 500 километров. Мы понимаем, что двойная регистрация – в Приднестровье и в Молдове – это двойное налогообложение, которое ложится на стоимость произведенной продукции. Увеличение транспортного пути на 500 км – это тоже расходы, которые ложатся на себестоимость продукции. Кроме того, экономическая блокада, которая была в 2006 году, привела к большому оттоку трудоспособного населения.

Сегодня существует реальная проблема с кадрами, и порой приходится использовать более дорогую рабочую силу, что тоже ложится на себестоимость продукции. В итоге продукт приднестровского предприятия к тому моменту, когда он попадает на европейский рынок, не нуждается в европейских преференциях, потому что квоту, которую выделил Европейский Союз, он никогда не использует, его товар на европейском рынке становится неконкурентоспособным. Какой смысл привозить в Европу товар, который производится в соседней европейской стране и стоит намного дешевле? Соответственно и рынки Украины и России потеряны для этих предприятий из-за блокады. И когда нам говорят европейские коллеги, что в 2010 году за счет преференций предприятия сэкономили, например, несколько десятков миллионов долларов, они не учитывают, сколько десятков миллионов они потеряли от того, что для них оказались закрыты украинские и российские рынки, на которых они могли торговать, не пользуясь никакими преференциями. Это отдельная интересная тема.


Это главный закон непризнанной ПМР!

И, наконец, когда мы говорим о европейских преференциях, мы понимаем, что режим, который был создан, практически убил приграничное сотрудничество, тот малый и средний бизнес, который работал на этом поле. Если на приднестровско-украинской границе малое приднестровское предприятие изготавливало подошвы для обуви, которая производится, скажем, в Одесской области, то мы с вами прекрасно понимаем, что эти подошвы, если мы их отправим через Рыбницу и север Молдовы и вернем их в Одесскую область, будут стоить больше, чем готовые туфли. Соответственно одесский производитель в таких подошвах, сделанных в приграничных районах Приднестровья, просто не нуждается. Поэтому такого рода предприятия были просто закрыты сразу же, в 2006 году, тысячи людей остались без работы. Когда нам говорят о европейских преференциях, которые любезно предоставляет Европейский Союз, никто не вспоминает об этих предприятиях, об этих людях. Где они? Чем они занимаются? Что они производят? На этом вопрос о мифах, думаю, можно завершить…

…Если подводить итоги темы об ориентирах нашей внешней политики, мы видим, что есть определенные политические реалии, есть не всегда объективный дискурс в медиасфере и есть документально закрепленные и на деле реализуемые основы внешней политики Приднестровья. Оно должно развивать добрососедские отношения с Молдовой и Украиной, вместе с тем оно пользуется определенной поддержкой Российской Федерации – единственного государства, которое реально гарантирует мир и стабильность, с одной стороны, и оказывает реально ощутимую помощь – с другой.

Вместе с тем, Приднестровье, в силу законодательных положений, должно развивать активное сотрудничество со странами дальнего зарубежья. Осуществлять все это в комплексе невозможно без соответствующего информационного сопровождения, без того, чтобы люди, которые пишут о нас, знали о том, что происходит в Приднестровье на самом деле…